Я работаю егерем в Верее

Вырос я в этих местах, в Верее. Отец, дед – все были охотники, брали меня с собой, мне понравилось, ну и началось. Для меня охота — это адреналин. А еще время, проведенное с друзьями, что немаловажно. Бывает, устанешь сильно, уйдешь в лес, здесь тишина, телефон выключаю или вообще не беру с собой. Поохотишься, картинку поменяешь, домой приходишь, у тебя нервы спокойны, у тебя все хорошо. Понял, что надо попробовать устроиться официально, чтобы кормить зверя, делать вышки, кормушки.

В детстве я хотел стать бизнесменом. Меня всегда привлекала коммерция, еще в школе жвачки продавал. В принципе бизнесменом я и стал, работаю в строительной сфере. Егерь – это больше хобби, находиться в лесу для меня отдушина.

Поскольку я местный, знаком с главным охотоведом. Пообщался с ним, написал заявление, меня взяли. Наро-Фоминский район – это примерно 112 тысяч гектаров и всего десяток сотрудников. Я отвечаю за 12 тысяч гектаров, в данный момент это воспроизводственный участок, в этом лесу охотиться нельзя, зверь там отдыхает. Но территории не строго закрепленные, потому сейчас я помогаю егерю на другом участке, в выходные загонная охота коллективная. Мы всегда помогаем друг другу, одному егерю очень тяжело.

Охотовед у нас обученный, у него образование есть. А егеря — необученные сотрудники.

Не все знают разницу между лесником и егерем. Лесник отвечает именно за охрану деревьев от незаконной вырубки, высаживает лес, расчищает валежник. Мы с ними не особо взаимодействуем. Если я обнаружу незаконную вырубку – проще сразу в полицию звонить, быстрее будет.

В мои обязанности входит постоянный патруль территории. В основном по ночам происходит браконьерство, днем мало. Ездим, патрулируем по своей округе. Также необходимо кормить зверя, делать ему солонцы. Это когда в осине прорубается проем небольшой, туда соль кладется. Любому зверю в определенное время года нужна эта соль, но больше всего она необходима копытным: косулям, кабанам, лосю — чтобы лучше росли рога.

В обязанности егеря входит регуляция численности животных. Для примера – вот пруд 10 на 10 метров, если запустить туда тонну рыбы, она не будет расти, она будет просто умирать, потому что ей не будет хватать корма и всего остального. Так же и у зверя: на определенной площади леса должно быть определенное количество зверя. Иначе вся популяция будет болеть и медленно умирать. Поэтому проводятся отстрелы в период, когда молодняк на ноги встал и может добывать корм самостоятельно.

В феврале проходит зимний маршрутный учет. Каждый егерь на своей территории проходит определенную площадь леса, видит следы, делает метки на карте. По следам можно определить: самец или самка. Очень различаются копытами. Каждый егерь подает в хозяйство эти данные, там есть человек, который делает подсчеты, естественно, достаточно приблизительные. На основе этих данных уже выписывается лицензия на определенное количество определенного зверя.

С 1 октября началась загонная охота. Нашему хозяйству выдают 10 лицензий на лося. Распределяют их уже выше. В основном государственные учреждения собираются коллективом и приезжают. Для многих это увлечение и целая традиция – приехать со своими друзьями с ночевкой, трофей добыть. Мы в этом помогаем просто. Ну и следим, чтоб всё было законно. Охрана водоемов на вверенной территории — тоже забота егеря: следим, чтоб не ставили сетей.

Любой человек может поохотиться, не только госслужащие. Для этого нужно несколько документов: разрешение на оружие, охотничий билет, лицензия на отстрел, необходимо оплатить взносы, госпошлину — они идут как раз на закупку соли и зерна, зарплаты сотрудников, инъекции всякие. Есть специальные шалаши в лесу, туда садится охотник, в присутствии егеря, ночью. Охотник покупает путевку, и там прописано, какого зверя можно убивать и в каком количестве. И он ходит спокойно, охотится. Кроме того, лицензия позволяет добытого зверя сдать на анализы, чтобы проверить, больной он или нет.

Сейчас открылся сезон охоты на пушнину. До этого было перо – утка, бекас, рябчик, вальдшнеп. Это длилось два-три месяца. Сейчас идет зимняя охота, с 15 октября и до 28 февраля.

Я сам строю вышки для наблюдения за зверем, кормушки. Меня никто не просил, не заставлял их делать. Я просто сделал их для себя, и людям, приезжающим на охоту, они очень нравятся. У меня есть знакомая сумасшедшая парочка – муж с женой. Они не охотники, не грибники. Москвичи, у них нет дачи. Летом приезжают, просят: «Можно, мы на вышке будем сидеть?» С чаем, с бутербродами вечером садятся, могут просидеть там до следующего дня. Много мелких животных можно увидеть дотемна – барсуков, енотов, лис.

Я и рысь встречал в этих лесах, краснокнижное животное. Буквально в прошлом году она у нас набросилась на собак, спугнули выстрелами в воздух. Хитрое животное. Там стадо кабанов живет, она ходила за этим стадом, потихонечку, по одному кабанчику себе забирала, такая живая кормушка.

Поначалу, когда начинал охотиться, было всё интересно. Сейчас я уже в основном не охочусь, просто наблюдаю. На кабана еще могу пойти, лося мне уже жалко. Это безобидное животное, его очень легко добыть, если ты знаешь повадки, знаешь лес. Был у нас случай, охота была очень неудачная, убили самку. Давно, три года назад. После нее у меня всё поменялось, я в глаза ей посмотрел. Бывает, что на самку тоже дают лицензию. А бывает, что случайно, не увидели.

Сейчас, в это время года, лось скидывает рога. Многие охотники не могут определить – самец это или самка. Когда вы коллективом на охоту приезжаете, тратите на это время, деньги, вас егеря расставляют по лесу полдня, потом заходят вокруг этого леса, гонят зверя, на вас выходит лось, а вы не стреляете — как вы потом всей своей команде объясните, почему вы не стреляли?

В том году я думал, что хочу добыть медведя, сидел на базе, он ко мне вышел, а я не смог в него выстрелить, посмотрели друг на друга, и он ушел.

Сейчас мне интересна только куница, я второй год занимаюсь ее ловлей, изучаю повадки и характер. Это дикая лесная кошка, ее очень непросто отследить, затем надо подкормить, но она не всё ест. Там очень много разных интересных нюансов.

Каждый смотрит на охоту по-разному. Для кого-то это удовольствие, для кого-то спорт, для кого-то прокорм. Браконьеры тоже разные. Я такое видел, что в голове даже не укладывается по уровню жадности, жестокости. Не знаю, для чего это вообще делается. Здесь что-то в голове, это не финансы. Это что-то ненормальное. Скорее всего, жадность: больше, больше, мне, мне. Я знаю, что, когда мой дед охотился, зверя в лесу было гораздо больше. Я помню, мы приходили с ним, даже днем, лоси на солонцах были. Сейчас это невозможно.

Браконьеров сложно перевести в законное русло, это уже привычка людей. Это их принципиальная позиция: будем пользоваться тем, что дает нам природа, никому за это деньги платить не будем. И делать для природы ничего не будем, а вот напакостить – да.

Я уже со всеми местными браконьерами познакомился, вроде договорились. Было сложно донести им, что если хотите охотиться, то хотя бы в крайних лесах где-то. Мы зверя пытаемся сбить, сконцентрировать его, чтобы он отдыхал здесь зимой. Чтобы корова могла весной спокойно отелиться, ее никто не тревожил. Вроде, все пошли навстречу, пока никаких пакостей нет. А раньше жиром медведя могли у кормушек помазать — тогда зверь не будет приходить. Было даже такое, что гвозди вбивали в ступени вышки, можно было ногу проткнуть. Или подпиливали лестницу, один егерь так упал, сломал себе бедро. Поймали этих браконьеров с полицией, им выписали штраф 1,8 млн рублей. Другой управы нет, привлечь к уголовной ответственности, посадить практически нереально.

Но штрафы очень сильно выросли, люди стали бояться. Раньше были копейки. В целом, люди стали более сознательны. Даже грибники могут позвонить, если заметили браконьеров. Есть такие, кто постоянно помогает, мы им делаем удостоверение внештатных сотрудников, помощников.

Также есть фотоловушки для наблюдения за зверем, они срабатывают на движение, расставляются на пути к кормушкам. Сейчас фотоловушки у нас стоят именно на браконьеров и очень сильно помогают. У нас есть фотографии, видеозапись — узнаем, кто это, где человек живет, приезжаем к нему домой, говорим: «Вот, пожалуйста, у нас есть всё на тебя. Если мы еще раз тебя увидим, это попадет в полицию».

По природопользованию и охране окружающей среды наша страна отстает очень сильно. На высоте разве что частные охотничья хозяйства. Озёрное у нас неподалеку. Оно с 1972 года, там очень серьезные, влиятельные люди. Там весь зверь есть – лань, олени и пятнистые, и европейские – всякие. И достаточное количество людей, чтобы охранять все это хозяйство, туда браконьеры не лазят. Оклад егеря там около 70 000 рублей. Ему выдают снегоход, квадроцикл, деньги на бензин. Он больше времени находится в лесу, потому что на эти деньги можно спокойно семью прокормить. Я и в Москве работаю, и здесь работаю, и еще работа одна есть. Постоянно весь в разъездах, на телефоне.

Вроде где-то наше государство охраняет тигров, львов, но у нас и в ближайшем Подмосковье очень много зверя, особенно по Минскому шоссе. Мы очень часто выезжаем на ДТП с участием животных. В период гона, в сентябре месяце, каждую ночь можем выезжать. Очень много зверя гибнет на дорогах. Этого можно было бы избежать, если строить переходы для зверей, ставить ограждения.

Медведей в наших лесах я не видел: ни следов, ни вживую. Слышал, что у нас в деревню в этом году пришли два медведя. Мы предполагаем, что они ушли с заповедника, есть рядом с Кубинкой охотничье хозяйство, у них там вольерные медведи были. Возможно, их выпустили специально, потому что содержать медведей накладно. Но что медведям в лесу делать, где нет ни ягоды, ни клюквы, ни брусники, ничего? Соответственно, он пошел к людям. Условия для медведя в этих лесах исчезли, человеческая деятельность тому виной, болота осушили, ягод не осталось.

Конечно, чаще охотятся мужчины, но и девушки встречаются. Буквально год назад мне позвонила довольно-таки молодая девушка: «Здравствуйте, а можно путевочку выписать?». Приехала на Audi, статная такая, бизнесом занимается. Я был в шоке. Если ее встретить просто на улице, даже не подумаешь, что она охотится. Подумаешь, что она из салонов красоты не вылазит. А она приезжает на дачу поблизости, берет путевку на четыре месяца, по выходными приезжает, охотится, одна, с собакой, по собственной инициативе. Даже у меня гладкоствольное оружие, а у нее уже нарезное оружие есть. Это другой уровень охоты. Нарезное оружие – это практически снайперская винтовка, расстояния большие.

Интересно, когда приезжает охотник 55—60 лет в первый раз. С ними очень увлекательно охотиться. Они удивляются больше, чем молодые. Казалось бы – жизнь прожил. Многие из них говорят: «А что, у нас зверь есть?» Ведь обыватель идет по лесу, не обращает внимание на шорохи и следы. Я хожу очень медленно, тихо, мне часто встречается зверь.

Сейчас я строю охотничьи домики на своем участке земли. Это как-то само произошло, возникла необходимость. У меня периодически люди просятся переночевать, приезжают ночью перед охотой или остаются после на ночлег. Я люблю с людьми общаться, заводить новые знакомства. Приезжают коллективы из разных сфер. И мы с этими людьми дружим, помогаем друг другу. Звонит вот недавно один товарищ: на ферме две тонны зерна пропадает, приезжай, забирай… Я приехал, забрал, дополнительная подкормка зверю…

Жена не очень одобряет мои охотничьи интересы, и что я уделяю этому столько времени, да и зверя ей жалко. Дети еще маленькие, но я стараюсь их приучать к уважительному отношению к природе. Старшего сына я уже беру с собой в лес, он видит, как я себя веду, тут важен пример.

_{Текст, фото: Станислава Новгородцева
Редактор: Ирина Филатова}