«Когда меня спрашивают: "А что, разве женщины могут работать дальнобойщицами?" — я отвечаю: "Да, теперь уже могут"»

Ездить мне нравилось с тех пор, как я себя помню. Лет с полутора. Маршрутка, автобус, трехколесный велосипед? Отлично, мне уже нравится! Даже спорт мне нравился такой, где нужно на чем-нибудь ездить — например, на лыжах или коньках. Став старше, я поняла, что хочу водить что-то, на чем можно уехать далеко: грузовик, корабль, самолет.

О своих попытках стать водителем я родителям не рассказывала. Я оканчивала гуманитарную гимназию, побеждала на олимпиадах — мама была уверена, что я буду и дальше изучать литературу, филологию или философию. Но у меня есть проблема с тем, чтобы облечь свои мысли в слова в письменной форме, — дисграфия. Тратить время на то, чтобы редактировать собственные ошибки, я больше не хотела. Поэтому после школы пошла учиться на сисадмина-безопасника.

За руль я села, когда мне было уже за 20. Накопила денег и пошла учиться в автошколу на права категории В (легковые автомобили), но уже знала, что одной категорией точно не ограничусь. Я мониторила ситуацию и видела, что потихоньку, обходными путями, легально и не очень, но женщины начинают водить грузовики. Мне тоже хотелось — за рулем фуры я никогда не сидела, но много раз ездила в кабине, когда путешествовала автостопом по России и соседним странам. Я знала: это мое. Навык, конечно, придется приобрести, но когда он появится, мне точно всё будет нравиться.

Получила водительское удостоверение, купила машину мечты — «Ниву» и больше руль из рук уже не выпускала. Все отпуска проходили в поездках: на Урал, на Алтай, в Карелию, Сибирь, Белоруссию, Украину. Знакомые говорили: «Ты так много путешествуешь!» — представляя хождение по музеям, экскурсии, осмотр достопримечательностей. Но меня это интересовало постольку-поскольку. Главным была и остается сама дорога, процесс.

Искать работу без опыта всегда сложно, а уж если ты ищешь ее в сфере, где тебе в принципе работать нельзя, — устроиться практически невозможно. Мы с мужем купили грузовичок-пятитонник — Hyundai 78 и стали развозить пиво по ларькам. Я уже сдала экзамены на категории С и Е, поэтому могла водить. Мы водили по очереди, а заказчиков всегда находил Леша — меня, девушку, всерьез не воспринимали.

Через год у меня уже был опыт, четкое понимание, что разгружать 60-килограммовые кеги с пивом я больше никогда не хочу, и полезные знакомства. Друзья рассказали обо мне директору крупной транспортной компании — и меня приняли! Я стала работать на фурах. Возила всё, от арматуры до молока, по всей стране, от Мурманска до Читы. И ничего больше не разгружала! В природе не существует человека, который может в одиночку разгрузить фуру без технических средств, так что теперь в мои задачи входило только открыть бок или верх авто — остальное делали другие люди.

В пути у меня обычно не возникает сложностей. Но я блондинка, поэтому, когда заезжаю на парковку, ждите продолжения сериала «Евгения Сергеевна пытается ровно поставить машину», серия 100513. Я плохо чувствую габариты, плюс у меня легкое косоглазие, которое корректируют очки — но, видимо, недостаточно. Поэтому за рулем на парковке мне очень страшно уже много лет и поэтому я люблю длинные рейсы — когда километров ехать надо много, а выгрузок мало. Кстати, коллеги-мужчины над тем, как я паркуюсь, никогда не ржали — наоборот, старались помочь.

Я могу сесть за руль в девять утра и встать из-за него в девять вечера. Для меня это не сложно, но узнавать предел своих возможностей мне не хочется. Есть режим труда и отдыха, который регламентирует дальнобойщикам перерывы в вождении. Четыре часа едешь, затем получасовой перерыв, два часа едешь — 15 минут перерыв, и снова два часа за рулем. Режим несовершенен — двухчасовые интервалы, например, не очень нужны и неудобны: иногда бывает, что на дороге и остановиться-то негде. Но если не соблюдать его и испытывать себя на прочность, может произойти страшное. Недавно один наш коллега захотел побыть подольше дома, а потом наверстать упущенное время — проехать без остановок и отдыха от Краснодара до Питера. Это почти 2000 километров. Он заснул за рулем и погиб.

Три года назад я увидела в фейсбуке объявление: «Антидискриминационный центр "Мемориал" начинает в разных странах кампанию за отмену запретов на работу для женщин». Решила: почему бы и нет? Мы познакомились с кинорежиссеркой Таней Чистовой, вместе сняли документальный фильм о девушках-дальнобойщицах, потом я поехала в Варшаву, на конференцию по правам человека. Влезла там на броневичок и сказала: «Несмотря на то, что женщины в России якобы не водят фуры, мы всё равно работаем. Только, в отличие от мужчин-водителей, полностью лишены социальных гарантий». Специалисты «Мемориала» рассказали мне, как действовать дальше: собрать инициативную группу и написать уполномоченной по правам человека. Мы так и сделали, и в итоге Татьяна Москалькова инициировала пересмотр списка.

«А что, если у тебя в пути спустит колесо?» — это самый популярный вопрос. Если его задает человек, далекий от нашей работы, я в ответ спрашиваю: «А если у самолета в пути что-нибудь сломается?» Другое дело, когда такое спрашивает владелец крупного бизнеса, который занимается грузоперевозками. С ним я даже разговаривать не буду, потому что люди, которые видели фуру ближе, чем из окна своей легковушки, знают — просто так в ней ничего не ломается. Все проблемы известны заранее, и если что-то случается уже на дороге — это всегда следствие раздолбайства. Например, того, что владелец компании попытался сэкономить на безопасности и поменял колеса не после 175 тысяч километров пробега, а после 300. И создал ситуацию, опасную не только для водителя — для всех: фура с взорвавшимся колесом ненадолго теряет управление. Если колесо рулевое — надолго, и определить, в кого ее понесет на шоссе, в этот момент невозможно. Менять колесо фуры в пути — это сложно и большой риск. Но можно вовремя проходить техобслуживание и не работать с людьми, которые ставят под угрозу чужие жизни.

Я пробовала работать в Европе, возила продукты и бытовую технику в Верону, Милан, Стокгольм, Берлин, Амстердам, Париж. И мне не понравилось. Я тосковала в этих коротких рейсах — моя широкая русская душа не помещалась в эти узкие полосы на узких дорогах маленьких городков. А еще там местами настоящее средневековье! Водители, например, до сих пор сами грузят фуры, хотя это тяжело, неудобно и от этого можно отказаться, создав дополнительные рабочие места. Чаще всего в Европе работают по двое, не в одиночку — так и грузить удобнее, и проехать можно больше.

Моим напарником был Витя. Грузил он замечательно! Всё остальное было как в мультфильме про Добрыню Никитича. Я говорила: «Витя, я сейчас ложусь спать, а через четыре часа просыпаюсь и вижу, что ты сидишь вот здесь, за рулем. И едешь. И у нас ничего не случилось: ты не подбил немецкого водителя на стоянке, ты не зацепил человека на рынке. Хорошо?» Витя кивал, я просыпалась, и заканчивалось всё часто моим воплем: «Витя! Помедленней! Это не автострада, это город, там человек идет! Витя, тормози!» Мой напарник не говорил по-английски, поэтому оформлять европротокол в таких случаях тоже приходилось мне. Спустя три месяца нервной работы я уволилась — и теперь работаю в России. Вожу грузы в Петербург, Псков, Петрозаводск, на Балтийское, Черноморское побережье.

Я люблю слушать музыку за рулем. Панк-рок, немножко шансона: слушаю и Шарля Азнавура, и махровый российский блатняк — Танича и Новикова, а не то, что сейчас крутят по радио «Шансон». И всё это — через одну с детскими песенками: «Мимо белого яблока луны, мимо красного яблока заката!» (Смеется.) Мне кажется, я из многих детских песен еще не выросла.

Кажется, мне удалось выстроить тот самый life-work balance, которого якобы не существует. Когда я отдыхаю — я отдыхаю. Пытаюсь научиться нормально убирать квартиру — по сравнению с тем, что было еще четыре года назад, прогресс очень серьезный! (Смеется.) Учусь варить борщ. Ищу новый спорт, которым могла бы заниматься, — раньше любила силовые тренировки и рукопашный бой, но теперь мне это по медицинским показаниям противопоказано. Можем просто смотреть с мужем YouTube-каналы про сов. Активный отдых тоже любим — если бы не коронавирус, уже бы сейчас участвовали в трофи-гонке и лазали на своей «Ниве» по болотам.

Во время пандемии работы у меня стало не меньше, а больше. Сложнее всего было в марте, когда народ запаниковал и бросился скупать всё подряд: помню, по двое суток стояли в очереди на погрузку то туалетной бумаги, то сахара. Сейчас полегче, если только никто не заболевает. Мы работаем колоннами. Если кто-то из водителей подхватит ОРВИ или вирус — вся колонна (а это 50 фур!) встанет на карантин, а ее работу распределят между другими подразделениями. В нашей бригаде сейчас — две машины и три девчонки: две ездят, одна в отпуске. Слава богу, все здоровы!

_{Текст: Анна Родина
Редактор: Ирина Филатова
Корректор/литредактор: Варвара Свешникова
Фотографии предоставлены героиней}