У меня конный клуб: я и конюх, и тренер, и ветеринар

Любовь к лошадям у меня с самого детства. Я с Воронежской области родом, мама отсюда, вот и переехали в Брянскую область, когда я был ребенком. В колхозе было много лошадей, я всё пропадал на конюшнях. А потом у нашего соседа кобыла ожеребилась и жеребенка не приняла. Он мне говорит: «Хочешь — забирай». Я его сам выкормил. Был красавец, шалун, полностью вороной, нрав у него был горячий, признавал только меня и дедушку, а других не подпускал.

Я учился в школе, растил лошадей колхозных, тогда же и седел не было, без них верхом по лесам уходил кататься. После поехал в Воронежское профессиональное училище тренеров-наездников. Оттуда — лучшие жокеи, наездники. Когда в училище приходишь, тебе поручают одного арабского скакуна и двух рысаков. Ты их воспитываешь.

После службы в армии мои дорожки с лошадьми разбежались. Я служил по контракту, был в горячих точках. Служил в главном разведподразделении командиром отделения разведгруппы. Во время второй чеченской кампании мы заходили в Шатойский район. Нелегкая служба была, я получил три ранения.

В девятом классе мне, как выпускнику, задали вопрос, кем я буду. Ответил, что буду работать с лошадьми. Но на какие-то годы своей жизни я о них не то чтоб забыл — не думал, что вернусь. Приехал после службы из командировки, встретил здесь Вику, мою будущую жену. Мне, как ветерану, дали дом, огород. Я всегда был заядлым охотником, думаю: «Что ноги бить? Нужно взять лошадь. Земля есть, сила есть, одну лошадь содержать не так проблематично». А если уж брать, то хорошего коня. Поехали искать.

Нашего Памира мы нашли в Старом Осколе. Не было еще даже конюшни. Машина стояла на улице, Памир в гараже. Как раз совпало: у меня день рождения 31 января, у него — 1 февраля.

Как конный клуб мы начались пять лет назад. Начали строить конюшню, место есть — «Давай второго возьмем». У меня жена — дитя асфальта, никогда этим не занималась, а тут загорелась выездом, начала задаваться вопросами, общаться на форумах. Поехали в Россошь, купили Каплю. Тогда и начал зарождаться клуб. Сначала я стоял на том, что рано открывать: две лошади, конюшня не достроена. Но Вика у меня быстрая: в интернете — бах-бах-бах — вбила, всё: открыт конный клуб, «Памир» называется, как наш первый конь!

Как раз у нас уже Кагора была жеребенком, и к нам девочка поставила на постой мерина из Екатеринбурга. У девочки был опыт больше нашего, она что-то подсказывала, начали территорию расчищать, делать препятствия — всё это пошло, как колесо закрутилось.

Мы обучаем всех желающих верховой езде. Сейчас у нас есть две девочки и мальчик, которые занимаются давно. Они уже новичков берут под свое крыло. Мы этих ребят перевели на бесплатную основу, а они помогают. Например, каждый месяц у нас идет уборка территории. Здесь это постоянно необходимо. Это всё тоже на их плечах.

Еще у нас есть иппотерапия — лечебная верховая езда для детей с ДЦП. Сейчас постоянно занимается четверо ребятишек. Лошадь помогает своими движениями увеличивать амплитуду движений ребенка. Если ребенок с очень ограниченными возможностями, он садится с инструктором, более подвижные — самостоятельно.

Заниматься на постоянной основе желающих не так много, вот приехать разок покататься — это да. Сейчас у молодежи другие интересы, да и население не богатое. Зарплата в 15 тысяч считается у нас хорошей. Местные, из Новозыбкова, почти не приезжают — чаще Злынка, Климово, Клинцы.

Конный спорт сам по себе очень дорогой. Ушли в давние времена шорные мастерские, остались отдельные специалисты. Седла, уздечки — вся кожаная упряжь сейчас очень дорого стоит. Спрос есть, и каждый год поднимаются цены. Лет пять назад мы покупали седло за 35 тысяч, сейчас такое стоит 50 тысяч с лишним. Дорожают и корма. Хорошо, друзья помогают: можно взять зерно по хорошей цене. Кормление одной лошади в месяц обходится в пять тысяч, зимой мы используем добавки, летом хватает витаминов из травы.

Другие хозяева отдают нам лошадей на постой. Сейчас у нас временно на конюшне два жеребца, они — два противника на конюшне, когда нервничают, их корми не корми: сами свой вес сжигают, стоя в деннике. Если они свободно встретятся, то будет война.

Кобылы между собой ладят, но работать с ними сложнее, они более темпераментные: «Я сегодня не хочу работать. Всё что хочешь со мной делай — не хочу, и всё». Или в полях можно ехать — она: «Да не, чего-то мы далеко проехали, пора домой». Или вот у нас Капля — она больше с девчонками работает: «Если мужчина, значит, ты мне не друг».

С жеребцом таких проблем нет. Он будет падать, но идти, он более послушен и более предан.

Лошадь может простыть, если сразу попьет воды после бега. Воспаление легких бывает часто, эти животные вообще очень нежные. Проблема в том, что по лошадям в Новозыбкове вообще ветеринаров нет, у всех местных докторов другая специализация. Везти лошадь в другой город — очень дорого. У меня друг работает ветеринаром, помогает советами и медикаментами. Очень выручают белорусы из конного мира, делятся своим опытом, постоянно общаемся онлайн. Я изучал ветеринарную деятельность, многое делаю самостоятельно, но без самодеятельности.

Вот, например, мы работаем на мягком грунте, нам подковы не нужны, вместо них — расчищаем копыта. Мастер по расчистке копыт, коваль-кузнец, берет две тысячи рублей за одну лошадь. Процедуру эту надо раз в месяц выполнять. Пришлось мне вспомнить, как это делать.

Я в Москве пожил — они считают, что остальные вообще не конники. И прийти на взаимовыручку они не готовы. Просишь совета, они говорят: «Отведите лошадей на рентген». Где я возьму его? Нет здесь рентгена. А в Белоруссии люди попроще, я видео снимаю, можно в четыре ночи позвонить Наталье, она поднимется и будет помогать.

В конном мире лошадь никогда не виновата. Всегда виноват всадник. Кто упал, тот несет тортик. Кормит всех членов клуба. Это для того, чтобы всадник учился контролировать свои поступки. Лошадь — она читаема: никогда не причинит тебе боль, если ты вовремя среагировал.

Моя первая обязанность как тренера — наблюдать, как лошадь к всаднику относится: если не получается им сойтись, мы лошадь меняем. Если же всё благополучно, человек в будущем начинает понимать характер лошади лучше. «Не всадник лошадь выбирает, а лошадь всадника» — не зря эта старая поговорка есть.

Девчонки приходят заниматься чаще. Да и вообще, в какой-то момент всё перевернулось! Когда я учился, одни парни были на лошадях, а сейчас кругом одни девчонки: и ветеринары, и наездники, и жокеи. Конный мир стал девичьим.

Чтоб работать с лошадьми, необходим определенный склад — твердый характер. Если ты поддался лошади — всё она будет делать, что ей вздумается. Всегда тренировку надо заканчивать на хорошей ноте, когда добился своего. Похвалил. Всё. Если упал с лошади, обязательно должен на нее сесть: если не сел, она будет сбрасывать дальше. У конников есть такое: если упал и сел на лошадь — будешь ездить, если испугался и не сел сразу — не надо тратить время.

Каких-то серьезных соревнований у нас, к сожалению, не проводится. Если результаты и есть, их на высоком уровне никто не оценит. В Журавках проводятся соревнования, но нам это накладно: коневоза у нас нет. Одну лошадь перевезти обойдется в 35 тысяч. Ездим туда, куда можно добраться своим ходом. Прокладываем маршрут полями, лошади готовятся к долгому пути. Не хотелось бы, чтоб птичка порхнула — и лошадь там, а ты здесь.

Мы ездили выступать в Стародуб, это 62 километра отсюда. Выступили и пришли обратно под седлами. Лошади быстро восстанавливаются: если хороший корм, то трех часов достаточно. Рекорд по расстоянию поставил Кутузов: переход кавалерии на 120 километров.

Я атаман пластунской сотни Стародубского казачьего полка. По факту в нашей сотне человек 50, но мы растем, раньше вообще было 20. Многие заблуждаются, говоря, что казак — это нация. Нет. Казак — исконно русский православный человек.

Моему сыну сейчас 14 лет. Он у нас в кадетах, в Клинцах, пока на распутье. Лошадьми он не горит. У нас взаимовыручка: я ему помогаю, он — мне.

Мы не часто уезжаем. А когда это происходит, лошади обижаются, два дня не подходят, отворачиваются: предатели, мол. Но нас и самих не очень тянет. Жена любит юга и море, а мне в Карелии больше нравится. Раз ни туда, ни сюда — значит, никуда.

Вся трудность в том, что нужно быть разнорабочим: я и конюх, и тренер, и ветеринар. Каждый день нужно чистить денники, косить и заготавливать траву, сушить зерно, кормить и тренировать лошадей, следить за хозяйством. Но, несмотря на все трудности, здесь душой отдыхаешь. Тут конюшню открыл: они живы-здоровы — у тебя уже день задался. Сейчас солнце поднимется, буду сушить овес. Бывает тяжело, но сдаться нельзя — казак я или не казак?

_{Текст, фото: Станислава Новгородцева
Редактор: Ирина Филатова
Корректор/литредактор: Варвара Свешникова
На фото также жена Романа Вика и сын Саша}