Работа, за которую до сих пор неловко

Вишневый сад в 10 соток достался нам с мамой по наследству — дедушка выводил особые сорта вишни и возил их из Алма-Аты в Сибирь на продажу. Мама всю молодость торговала на местном базаре, а потом стала хирургом, — зарплаты в 90-е не хватало, и на базар вышла я. Я единственная из всего класса жила не в городской квартире, а в доме с участком за городом. Это уже достаточно сильно меня отличало и заставляло чувствовать себя неловко, очень не хотелось прослыть еще и торговкой с базара. Я ездила в маленьком автобусе с корзинами вишни и пристально смотрела в пол — если кого встречу, прятаться некуда.

Квест с торговлей усложнялся еще тем, что наша вишня была очень крупная и стоила сильно выше средней цены по рынку. Ко мне подходили покупатели, узнавали, сколько стоит вишня, и, как правило, уходили с фразой: «Да вы охренели? Там дешевле».

Это был неплохой урок переговоров. Нужно было объяснить, что дело в особом сорте и в его качестве. В итоге, кстати, у меня всё раскупали раньше всех.

На базар ходили все мои знакомые с родителями, это держало в напряжении и заставляло быть начеку — надо было успеть сделать вид, что это не я, если кто-то из них окажется рядом. Хотя, конечно, в итоге все знали — я говорила друзьям, что не могу пойти гулять, потому что собираю вишню, и это разошлось по городу. Но, к счастью, ни разу никто не пришел ко мне на базар с открытым шеймингом, так что, подозреваю, он и был только в моей собственной голове.

Сегодня я понимаю, что, продав урожай вишни, мы могли себе позволить уехать в Киргизию на озеро Иссык-Куль в конце лета.

Кстати, уже в нулевые, когда стало получше с финансами, мы наняли человека, который сам собирает вишню и сам ходит с ней на базар за определенный процент с продажи. Он и сейчас продает нашу вишню, а я рада, что наконец это кто-то делает по собственной инициативе, без чувства стыда.

В конце 90-х я хотела накопить денег и съехать от мужа в съемную квартиру. Знакомая мужа неожиданно предложила мне поработать официанткой у нее в стриптиз-клубе. Платили 20 долларов в час плюс чаевые при графике с полуночи до пяти утра.

Я как раз оканчивала вечернее отделение юрфака и успевала поспать до учебы. До клуба я работала агентом по аренде недвижимости, так что умела общаться с любыми клиентами. В коллектив тоже вошла хорошо. В стриптиз шло много девушек из профессиональных бальных танцев. Я попросила их обучить меня — целый год дико болели кисти рук и ноги, но танцевать всё же вышла. Я уже ушла от мужа, платила за съемную квартиру, а страна была в страшном кризисе, хотелось откладывать какие-то деньги про запас. В стриптизе это получалось. Правда, коллеги говорили мне, что если бы пришла годом ранее, то застала бы эпоху, когда к ногам прямо во время танцев бросали ключи от машин и квартир, шубы. Посетителями были бандиты, переквалифицировавшиеся потом в бизнесменов и чиновников, священники, звезды шоу-бизнеса. В общем-то, в таких клубах формировалась очень богатая и элитарная среда, так что я ни разу не встретила никого из знакомых. Правда, одно время я работала в клубе при гостинице, в нем не было жесткого фейсконтроля, и находился он через дорогу от моей старой школы. Там, конечно, очень боялась с кем-то столкнуться. Но шифроваться в то время было гораздо легче — не было соцсетей, телефонов с нормальной камерой. Если я где и фотографировалась как модель, то всегда без лица и под чужим именем. У меня всё поделилось на работу и настоящую жизнь, они шли параллельно, никогда не пересекаясь. В клубе я была яркой, в настоящей жизни старалась создать максимально незаметный образ, носила только кроссовки и простую одежду. В обычной жизни все знали, что я юрист, и никто не догадывался, что я вообще умею танцевать. С людьми из клуба я принципиально не пересекалась вне работы.

На самом деле эта раздвоенность идет со мной до сих пор. Я занимаюсь современным искусством, то есть у меня вообще не было бы проблем рассказать о том, что было, от своего имени, точно не столкнулась бы с осуждением. Но по-прежнему не могу... Например, сфера деятельности моего нынешнего мужа связана с консервативной средой и, хоть он сам ничего не имеет против моего бэкграунда, я не хочу, чтоб после постов на фейсбуке в его сторону шел негатив.

Я проработала в стриптизе 10 лет, ушла, скопив нормальную сумму. Сейчас многие мои коллеги открыли танцевальные школы или реализовались в шоу-бизнесе.

У нас нет нормальной культуры шоу, это просто работа, причем близкая к секс-работе. В приоритете всегда молодость и вес. Я все эти годы провела на отрубях и морской капусте и после 27 лет перестала говорить свой настоящий возраст.

Эта работа у меня оставила навык на глаз понимать, сколько у человека в кошельке, а также разводить мужиков, которые хотят интима, на деньги и уходить. В общем-то, не особо интересные скилы, а за работу по-прежнему неловко; мне кажется, из этой сферы надо вообще всем уходить.

В 27 лет я защитил кандидатскую по теме «Проблемы интеграции хасидов хабада Москвы в современный российский социум». Какое-то время ездил по конференциям в качестве приглашенного специалиста, потом сильно притормозил из-за сложных внутренних и внешних обстоятельств. Сейчас мне 40, и я до сих пор не вернулся к полноценной академической жизни.

Последние годы работаю в книжных. Например, работал в «Гиперионе», приходилось сталкиваться и с научными руководителями, и с однокурсниками, которые добились хорошего положения в академической среде. Эти встречи напоминали мне лишний раз, что вот эти люди создают книги, а я только их продаю. С одной стороны, я понимаю, что классно умею рассказывать о книгах, мне подходит это место, а с другой — я всё же живу в социуме и обречен переживать от таких ситуаций. Люди, с которыми мы отлично общаемся, посещая магазин, могут пробежать мимо и обратиться к другому консультанту. Однажды зашел мой товарищ, преподаватель, сказал, что я нахожусь «в трубе» и, хотя многие на меня забили, ему я всё еще интересен, но лет через пять стану и ему не нужен. Кстати, прошло как раз пять лет, и мы не общаемся.

Я не ученый, который подрабатывает в магазине, а продавец-консультант с непомерными амбициями. Конечно, мне бы хотелось видеть в академическом кругу стул со своим именем, знать, что это мое место, но пока больше чувствую пустоту и довольствуюсь тем, что могу что-то преодолевать в моменте.

В 11-м классе родители оплачивали мне репетитора по профильной физике, а все остальные расходы, по типу новой одежды или похода в кино, я должна была взять на себя сама. Я заполнила анкету на сайте-агрегаторе по поиску работы. Мне сразу же перезвонили из «Дешели» и предложили подъехать познакомиться. Собеседование прошло приятно: мы с координаторкой компании попили кофе, она дала мне попробовать их маску для лица и вручила три страницы печатного текста — диалог с клиентом. Их надо было заучить наизусть, прежде чем выходить на работу. В каждой реплике там было прописано обращение к клиенту: «Уважаемая *имя-отчество*» либо «Дорогая *имя-отчество*». Необходимость прийти с паспортом стоило объяснить пропускным режимом на объекте. Кредит, который являлся основной целью работы и в идеале должен был оформляться на клиента в конце процедуры, следовало называть оплатой элитной косметики в рассрочку. К словам «маска» и «скраб» требовался эпитет «самые инновационные», а к словам «ваша кожа сейчас» — «сухая», «поврежденная», «претерпевает возрастные изменения». После использования средств требовалось отметить, что процесс восстановления запущен и теперь главное — не останавливаться. А потом предложить купить полный набор средств с «возможностью комфортной оплаты». В тексте были ремарки — где говорить быстрее/медленнее, громче/тише и даже «проникновеннее». На каждую реплику будущего сотрудника расписывались варианты того, что может ответить клиент, и на каждый вариант строился свой мини-сценарий.

Через неделю я сдала текст, получила чемоданчик пробников и узнала, что во всех кабинетах стоят камеры, то есть за моей работой могут наблюдать. В то время я боялась говорить с незнакомыми людьми, поэтому вызубренный текст очень выручал — никогда не было пауз, когда надо думать, что сказать.

Я продержалась пару месяцев: сначала пригласила всех своих подруг, предупредив о разговоре по сценарию, они смогли бесплатно пройти у меня косметические процедуры, а я получила какие-то копейки за клиентов, которых «не довела до конца», потом знакомые закончились, и ко мне пришли настоящие клиенты. Помню, я панически боялась, что бесплатно протестировать косметику придет кто-то из школьных учителей и потом во время классного часа расскажет в качестве каламбура, что я устроилась на работу мошенницей; к счастью, подобной встречи не случилось. Вообще, я всегда испытывала огромное облегчение, когда клиентки посылали меня на моменте подписания кредита и уходили. Потом, правда, у меня одна женщина купила этот набор косметики, но она выглядела достаточно богато, и я понадеялась, что она без особых проблем закроет кредит. Я получила что-то в районе пяти тысяч в качестве процента с продажи и достаточно бездумно потратила их на фотосессию, брендовый блеск для губ и несколько килограммов ягод. Остаток положила на карточку и уволилась.

Я давно работаю в сфере, никак не связанной с продажами, но, когда на меня накатывает потребность в исповеди, рассказываю про свои пару месяцев в «Дешели». Вокруг обычно смеются, а мне всё еще немного больно.

_{Корректор/литредактор: Варвара Свешникова
Фото: Miriam82/Shutterstock}