Воспитатель в детском саду рассказывает о детях и карьере
«Я мастер одевания детей. Могу на скорость это делать»
Ольгу Пучкову в московском районе проспекта Мира, кажется, знают все — ведь за 20 лет работы старшим воспитателем она вырастила не одно поколение малышей. Сейчас Ольга работает в трех детских садах сразу, и, чтобы устроить своего ребенка в один из них, родители готовы ждать по нескольку лет. Наталья Окулова поговорила с Ольгой Евгеньевной о том, из чего складывается любовь — к призванию, ежедневной рутинной работе и детям.
Только не спрашивайте, призвание ли для меня педагогика. Я на этот вопрос ответить не смогу. Все решения в жизни я всегда принимала спонтанно. Родители мои инженеры. Папа техник-испытатель авиационных моторов, мама чертежник. Я до 10-го класса не знала, кем хочу быть. А потом решила — пойду в детский сад! А что? У нас садик как раз в соседнем подъезде. Думала, на дорогу время тратить не надо, когда-то и у меня самой дети родятся, при мне всегда будут, да и времени свободного будет много. Всё так и оказалось. Всё, кроме времени (смеется): теперь его у меня просто нет.
С моим аттестатом и семью годами музыкальной школы в педучилище меня взяли без разговоров. Отучилась два года и пошла-таки в детский сад, который в соседнем подъезде. Меня взяли даже без диплома.
Свою первую группу помню до сих пор поименно. Ужасно боялась, что кого-то потеряю, и постоянно всех по головам пересчитывала. Я и сейчас так делаю, привычка уже. Был у нас там мальчик Женька Донцов, ужасный хулиган. У нас в группе тогда стоял аквариум с золотыми рыбками.
За обедом были печеночные оладьи с горошком. Я на секунду отвернулась, а Женька свой горох в аквариум и вывалил. Вода мутная стала, зеленая! Я давно заметила: на каждую группу всегда бывает такой артист, которого потом годами помнишь. Сейчас этому Женьке лет 30–33. Женя, если ты это читаешь, пусть тебе будет стыдно. (Смеется.)
А вот недавно была девчонка в группе одной, Катя. Волосы белые дыбом — как у одуванчика, но выдавала она такие перлы, хоть книгу пиши. Сидит, ногой качает, а вокруг нее мальчик бегает, Виталик, кругами. Она глаза подняла и говорит: «Ах, не бегай ты, не угнетай ты мою красоту!» Когда она увидела новые кровати, трехъярусные, то заявила: «Я в эту коробку из-под обуви спать не лягу». Мы ее уговорили-таки, а она легла и так вальяжно: «Жизнь у меня удалась, конечно. Мама — директор, папа — сын директора. Я замуж не пойду, найду себе мужичонку какого и рожу ребенка для себя!»
Кстати, ту первую группу я помню так хорошо еще и потому, что там я своего нынешнего мужа Андрея встретила. Он приводил в садик свою племяшку Машу, правда, тогда я на него внимания не обращала особенно. Ему всего 14 лет было, а мне уже 19, взрослая, замужняя женщина, меня 30 человек Ольгой Евгеньевной называют — и пусть им всего по четыре года! (Смеется.) И вот прошло несколько лет, мы с Андреем не виделись, и тут его сестра пригласила меня на Новый год. К тому моменту с первым мужем мы уже развелись. Я пришла, мы друг на друга с Андреем посмотрели — и что-то случилось. Сегодня нашей дочери Лизе уже 21. И всё у меня так, как я в детстве загадала. Работа в соседнем подъезде, дочка под присмотром…
«Дети должны чувствовать ваш авторитет. И его на пустом месте не заработать»
Когда я только пришла в сад работать, меня предупредили, что в группе мальчик есть, который сбегает чуть ли не каждый день через дырку в заборе. Так я его всё время за руку держала. Боялась ужасно.
Но тогда сбежать было просто. Сейчас-то охрана везде, выход по пластиковым картам. Хотя вот недавно сюжет видела про мальчика, который из сада сбежал и успел до МКАДа дойти, там его милиция и перехватила. Вот думаю: как это могло случиться зимой в тихий час, где воспитатель был, охрана? как ребенок мог одеться так быстро?
Я мастер одевания детей, могу на скорость это делать. И то не понимаю. Когда 30 человек на прогулку выводишь, надо спешить, пока они все вспотеть не успели.
Громко командую: «Встали у шкафчиков, достали рейтузы, надели рейтузы, достали ботинки, надели ботинки, достали шубы, надели шубы!» Когда они одеты, строю в ряд и по очереди всем шнурки завязываю и шарфы. Как на конвейере. (Смеется.) И строем быстро на улицу.
Без дисциплины в садике никак. Дети должны чувствовать ваш авторитет. И его на пустом месте не заработать: они вам доверять должны. Хотя хулиганить они не перестают ни при каких обстоятельствах. Вот недавно у нас один мальчик принес телефон в сад. Это вообще-то запрещено, но родители разные бывают. Некоторые дают ребенку умные часы, чтобы он записывал всё, что происходит. Бывало, и «жучки» в одежду зашивали. Не доверяют.
Я вообще обратила внимание, что поколение 90-х почему-то считает, что им все должны: чуть что, сразу жалобы пишут по инстанциям. Права они свои знают, а про обязанности забывают.
Так вот, мальчик этот взял телефон, с детской площадки на прогулке позвонил в милицию — и сказал, что его тут обижают. Что началось! Приехал наряд, часть в масках.
Стали мальчика спрашивать: «В чем дело? Что тебе тут не нравится? Скажи нам честно», теребят его. А парень им: «Меня тут есть заставляют и спать после обеда!» Милиционеры смеялись до слез: «Не жизнь у тебя, парень, а мучения сплошные, нам бы так». Сказали и уехали. А у воспитателя чуть ли не сердечный приступ.
«Я знаю всех детей по именам. И они меня знают»
Слава богу, в мою смену никогда ничего страшного не случалось. Раньше в садике был врач и медсестра. Сегодня — нет. Только воспитатель, нянечки, физрук, психолог и логопед. Нам запрещено и аптечку держать, ничего нельзя, даже разбитую коленку йодом помазать. Кровь носом пошла? Скорую! Шишку набил? Скорую. Даже игрушки мягкие запрещены — из-за аллергии.
Я вообще заметила, что сейчас совсем другая жизнь. Раньше как-то всё проще было. Правил меньше, доверия воспитателю больше. Родители интересовались жизнью детей, совета спрашивали, хоть я совсем девочкой была. А сейчас у меня три образования, опыт в 20 с лишним лет, а им важно только одно — поело ли их чадо. А чем оно живет, что ему нравится, какие у него способности — мало какому родителю интересно.
И по ребенку сразу видно, занимаются ли с ним папа с мамой дома, говорят ли, или просто в телефоны свои смотрят, пока он у компьютера сидит.
Родители часто спрашивают меня: «Вот вы их не бьете, не орете на них, почему они вас так слушаются?» Да потому что я с ними занимаюсь. Я их слушаю. Я их уважаю. Я целый день на них настроена. И они в ответ дарят такую любовь бескорыстную, что у меня иногда слезы в глазах стоят.
Вот помню, была у нас группа одна веселая. Два узбека, украинец, молдаванин и китаец, никто по-русски не говорил. Через месяц все они уже стихи читать могли и даже пели. И вот китайский мальчик, которого крестили тут с именем Петя, был очень занятный. Толстенький такой, как сумоист, с косой длинной (у них до семи лет не стригут), очень любил есть и президента. Пока другие давились своими супами, Петя обходил столики и всё, что товарищи не съели, собирал и прятал в свой живот. Мама просила не кормить его, но мы не могли уследить, он умудрялся на кухне даже со дна кастрюли остатки слизать. Он меня обожал, говорил: «Стану президентом, куплю вам кольцо с огромным бриллиантом». Зашла я как-то с какими-то документами в школу, где Петя тогда уже в седьмом классе учился, а он как меня увидел, так побежал, обнял и давай руки целовать с причитаниями: «Олечка Евгеньевна, как я по тебе соскучился!» — неудобно даже было. А у них так принято старших уважать, он маме всегда руки целовал, когда она за ним в сад приходила.
Последние несколько лет я уже не работаю в группах. Институт я всё-таки окончила. И заведующая попросила меня стать старшим воспитателем. Сейчас, по новым правилам, сады и школы объединяют в одну организацию с единым директором. В нашем объединении три школы, пять детских садов и дом творчества. И у меня под началом три садика из пяти.
Теперь вести какую-то одну группу я не могу, не в силах совмещать все функции разом. Выполняю работу, которую раньше заведующий садом делал: документы веду, составляю методички, пишу сценарии к праздникам, контролирую работу воспитателей, решаю все вопросы с родителями. Но я хожу по всем группам и знаю почти всех детей по именам. И они меня знают. Часто просят воспитателей отвести их к Ольге Евгеньевне, поговорить о важном. Читают мне стихи, поют, рассказывают секреты, девочки приходят рассмотреть новое платье. Они всё замечают: маникюр, сережки, новую прическу.
На 9 Мая у нас всегда концерты серьезные, мы ветеранов приглашаем. И вот учили мы с мальчиком Юрой стихи о «мальчике из села Поповки» Маршака. Там такие слова:
«Среди сугробов и воронок
В селе, разрушенном дотла,
Стоит, зажмурившись, ребенок —
Последний гражданин села...
При нем избу его спалили,
Угнали маму со двора,
И в наспех вырытой могиле
Лежит убитая сестра».
И вот приходит Юра после занятия и говорит: «Я стихи сочинил, можно прочту?» И выдает таким скорбным голосом: «Пришли фашисты, убили всех, детский сад разрушили, арка упала, придавила отца, милую маму мою угнали. Я им всем теперь отомщу!» Я стою и не знаю, что делать: и смешно и слезы.
Вот знаете, мне повезло, и детям, которые в наши сады ходят, тоже. У нас не коллектив, а мечта. Мы одна команда. Недаром очередь такая к нам. Родители рассказывают, что, когда они на работе видео с наших праздников ко Дню Победы или Новому году показывают, коллеги им не верят, что это обычный сад, а не театральная школа. А нам интересно придумывать. Мы ко всем праздникам готовим спектакли. Вот на этот Новый год играли «Золушку», я мачехой была — когда в парике огромном вышла, дети от смеха рыдали.
Весной, пока все на карантине сидели, мы каждый день в зуме занятия проводили, малыши так радовались, когда нас видели. Наши воспитатели, которые на дачах сидели, записывали видео: кто овечек снимет, кто про курочек расскажет, кто-то ежика нашел и объясняет всё про него. Эти видео у нас на сайте, чтобы дети могли чувствовать, что мы их помним и рядом даже на расстоянии.
Знаете, а ведь мне за 20 лет ни разу уйти не захотелось. Дети благодарные, отзывчивые, светлые и добрые. С ними ужасно интересно! И вот в тот момент, когда они бегут к тебе, обнимают и говорят, что любят, я понимаю, что всё это не случайно и эта работа в соседнем подъезде — действительно моя судьба.
Текст: Наталья Окулова
Корректор/литредактор: Варвара Свешникова
Фото: Наталья Окулова; из архива героини
Иллюстрация на обложке: Daria_Art/Shutterstock