«Делать людям больно максимально нежно» — как работает татуировщик

Я родилась в Калужской области, город Обнинск. Моя мама орнитолог, поэтому всё детство я провела в экспедициях. С тех пор я очень много путешествую, не могу остановиться.

В 18 лет я поступила в институт и переехала из Обнинска в Москву. Сначала училась на журналиста, потом еще год во ВГИКе получала дополнительное образование. Тогда же мама подарила мне фотоаппарат, и я начала снимать. В какой-то момент это стало моей основной работой. Лет 10 занималась фото- и видеосъемкой. Около трех лет назад какой-то конвейерный процесс для меня начался, я снимала репортажи, и творчества в этом не было. Я очень устала от техники, от того, что я сижу за компьютером, всё время смотрю в экран. Мне очень хотелось работать с людьми. У меня было ощущение, что камера меня от людей заслоняет, я как будто на дистанции от них нахожусь, хотелось быть ближе.

Татуировки я люблю давно и периодически ходила к разным мастерам себе их делать. Это для меня всегда был очень интересный опыт: с помощью татуировки я проживала какой-то этап. Никогда не было, чтобы я просто так ее делала. Либо рисунок для меня что-то значил, либо сам акт нанесения татуировки что-то для меня значил. И тут я впервые пошла к мастеру, который работает в технике хендпоук, без машинки, и мне понравился этот процесс. Еще девочку звали как меня: Елизавета Юрьевна.

Мы болтали, это была какая-то медитация, очень классный процесс. Плюсы хендпоука — это менее болезненно, чем машинка, и быстрее заживает. Ничего не жужжит, ты можешь делать это хоть на горе, хоть под горой, в лесу, где хочешь. Главное — создать вокруг себя среду чистенькую, и можно что угодно и где угодно делать. У меня было желание работать без техники. Порог входа не супердорогой в хендпоук: краски, иглы, разная дезинфекция. Я купила искусственную кожу, сначала тренировалась на ней. Потом начала приставать к друзьям, чтобы они позволили. Первую сделала знакомой девочке, которая в вечериночном порыве ко мне подошла. Татуировка получилась неидеальной, но все с чего-то начинают. Я думаю, для нее это какой-то символ отвязности: есть теперь такая история, ушла с вечеринки с татуировкой.

Для меня важно создать такую атмосферу, чтобы человек с воспоминанием об этом дне ходил. Чтобы он вышел не только с татуировкой, а еще с ощущением, что было хорошо. Многие волнуются, особенно те, кто приходит за первой татуировкой, их успокаивают разговоры. Я стараюсь отвлекать от мысли, что «ой, гигантские иглы, ужас-ужас».

Разговоры — это неотъемлемая часть работы для меня. Я знаю, что есть много мастеров, которые скорее ремесленники. Пришел, молча сделал, ушел. Это нормально, если человеку важна только картинка. Но я придумала себе такую нишу, когда татуировка становится личной терапией. Мне кажется, что ко мне приходят за какими-то знаками. Ничего мистического или эзотерического — просто, когда что-то важное в жизни человека происходит, это один из способов это ощущение запомнить, прожить.

В моей работе важно любить людей, чтобы делать им больно максимально нежно. Это то, на что вы соглашаетесь вместе. Когда человек приходит, он знает, что будет больно, но я стараюсь минимизировать неприятные ощущения.

Я часто смотрю работы разных татуировщиков в «Инстаграме». Еще меня очень вдохновляют книжные иллюстрации — ботанические справочники и определители птиц, старинные гравюры. Обожаю всякие нелепые картинки, вроде «Страдающего Средневековья». Важно, чтоб было место для дурачества.

Мое уважение к мастерам, которые делают многоцветные невероятные картины с тенями во всю спину, — я представляю, насколько это трудозатратно. Этот стиль вечен, и у него всегда будут ценители, но мне это не близко. Я люблю небольшие, минималистичные, довольно простые штуки. Я приверженец того, что не должно быть всё идеально симметрично, контуры могут быть живые, нечеткие. Но в целом хендпоуком можно сделать и ровненько, симметрично, и со сложными тенями, и во всю спину, техника это позволяет. Тут уже кому что ближе.

Часто я с человеком вместе придумываю эскиз. Человек говорит: «Я хочу сосиску с горчицей, и мне вот такие цвета нравятся». Я рисую 10 вариантов, и человек из них выбирает. Классно творить вместе, чтоб человек к своей татуировке тоже руку приложил. Пару раз было, что человек писал надписи своим почерком, кривым, прописным, а я их набивала на кожу. Другая знакомая принесла мне презентацию на четырех страницах — того, что она хочет. Там не было рисунков, но настолько она хорошо описала ощущения, что я нарисовала ей эскиз, идеальный для нее и для меня.

У меня несколько татуировок, которые я сама себе сделала. Это очень удобно. Когда я хочу что-нибудь запомнить, я делаю себе татуировку. Иногда это просто какие-нибудь точечки и кружочки. В прошлый Новый год, 31 декабря, вместо того чтобы готовиться, я сделала себе очередную татуировку — возможно, это войдет в традицию.

В карантин работы вообще не было. Я тогда забеспокоилась, что у меня нет какого-то навыка, с которым я могу работать онлайн, без личных встреч. Я пару месяцев так сидела: занималась йогой, готовила много вкусной еды, что-то рисовала, делала разные штуки, не работала. В какой-то момент всё слилось воедино, очень захотела поработать, к лету, начали снова приходить люди.

В свободное время я люблю куда-нибудь уезжать, путешествовать далеко или просто съездить на природу на пару дней. На велике покататься люблю. Периодически я увлекаюсь чем-то новым — схожу на скалодром, полеплю из глины, вписываюсь в разные курсы, какие-то движухи интересные.

Я недавно обнаружила, что ни один мой день не похож на предыдущие. Все приходят в разное время, иногда никто не приходит — и тогда есть возможность заняться другими вещами. Иногда приходит сразу два-три человека в день. Я не могу сказать, что у меня есть умение себя организовывать. Поэтому я просто планирую себе 100 дел на день, потом делаю одну десятую. В последнее время ощущение, что времени не хватает, — надеюсь, это оттого, что я расту и ко мне приходит больше людей.

Телеграм-канал Лизы Кочергиной

_{Фото, текст: Станислава Новгородцева
Корректор/литредактор: Варвара Свешникова}