Я работаю маляром: «20 лет сама себе хозяйка»

Если бы мне пятилетней сказали, что я когда-нибудь буду жить в Москве и общаться с разными интересными людьми, которых показывают по телевизору, я бы рассмеялась и не поверила. Я из села Новый Бурлук Харьковской области. Папа мой тракторист, мама доярка — обычные люди, которые честно работали и просто жили.

С детства я знала всё о работе в поле и на ферме. К 12 годам я уже умела доить корову и водить МТЗ-5 — огромный трактор. За руль меня посадил папа, он же позднее научил управлять и другой техникой. Такие умения в селе очень важны.

Но остаться на родине и пойти по стопам родителей мне было не суждено. В 78-м году, когда подошло время определяться с профессией, сверху пришла разнарядка — детей из деревни отправлять учиться. Я поехала поступать в профессиональное училище № 19 в городе Чугуеве. На какое отделение я хотела попасть — уже не помню, только там набор закрыли, и мне предложили учиться по специальности
«плиточник-мозаичник-штукатур». Это были лучшие годы. Мы жили весело, дружили. В нашем общежитии было очень уютно: ковры, балкон, комната отдыха с креслом и телевизором.

Правда, отдыхать было некогда, потому что почти с первого месяца учебы началась и практика. В городе было много строек, и работы хватало. Каждое утро в семь в комнату заходил с инспекцией мастер, и, если в шкафах было не убрано, он просто вываливал из них вещи. Это приучило меня к порядку навечно. В восемь утра всё ПТУ строилось в каре на линейку. Там песочили отстающих — слава богу, мое имя там никогда не произносили.

Мне всегда нравилось учиться. Математика, физика и химия совсем не скучные, да и как без них в моей профессии? Вот сегодня приедут к вам ремонтники, которые думают, что их работа — просто краску разводить. А как ее мешать, с чем, как цемент схватывается и каким средством малярную сетку к стене прилепить можно — не знают, не учили их этому. Они только знают, как с клиента деньги рвать. Поэтому я не работаю в команде. Нет сейчас специалистов толковых, за которых не было бы стыдно. Я всегда сначала еду на место, оцениваю «ущерб», объясняю, что именно нужно сделать, какие материалы лучше купить и сколько.

Если вы наняли людей, сразу просите с них смету. Если они ее составить не могут, а в ответ просто говорят, что всё сделают за, к примеру, 40 тысяч, гоните их в шею.

Вот сейчас у нас в ремонтном деле просто болезнь — бетоноконтакт, ну все на него лепят! А ведь даже из названия понятно — контакт с бетоном. То есть нельзя его мазать на оштукатуренные стены, он пленочку создаст — и это конец! Всё отвалится. Сначала надо стену зачистить, потом штукатурную сетку поставить. Сейчас мало кто из мастеров знает, что цементная смесь созревает 28 дней, ну, цикл у нее такой, химия процесса. А краска полимерная — и вовсе три месяца. Если вы ею стены покрыли, будьте осторожны, чтобы не поцарапать и не содрать, это легко, пока не схватилось. Кстати, поэтому ремонты лучше зимой делать, когда топят: тогда всё сохнет быстрее.

Да-а-а, учителя у нас были — специалисты высокого уровня, нет таких теперь. Не зря я тогда из ПТУ с четвертым (самым высоким) разрядом на руках вышла, нас таких всего четверо на потоке было, и поэтому нас сразу взяли в Харьков на ДСК-1. Это был домостроительный комбинат, который знали во всём Союзе. На нем выпускали плиты для панельных домов, которые тогда вошли в моду и в которых сейчас пол-Москвы живет. В Харькове тогда зацепиться было нереально. На работу без прописки не брали, а прописку не давали без работы. На ДСК для нас сделали всё. Только работай.

Сначала нам дали расшивать швы — замазывать стыки между плитами. Висела в люльке на третьем этаже и не боялась почему-то. На 16-й этаж без перекрытий бегом носилась. Плиты ставили быстро, в три смены — и по ночам тоже, а у нас, штукатуров, рабочий день до 18, не успеваем за стройкой. Помню, прибежит прораб и начнет упрашивать: «Таня, пожалуйста, нас премии всех лишат!» Такого допустить я не могла. (Смеется). И вот цепляют мою люльку к башенному крану — и он меня вокруг всего дома по кругу носит. А что делать? План горит! Сейчас вспомнить страшно. Если погодные условия ухудшались, дождь, ветер, всех с высоты снимали, раздавали метлы, лопаты — и народ шел рабочие места убирать. Потому что по технике безопасности рабочее место должно быть чистым.

На ДСК я тогда недолго проработала, замуж вышла и дочку родила. Свекор стал ругаться, что поздно домой прихожу, стройки ведь всегда на отшибе, транспорта нет, пока доберешься — уже спать пора. Сначала дворец культуры Харьковского тракторного завода ремонтировали, потом я в цех сборки перешла, детали к тракторам красила. А потом мужа в Монголию послали.

Он у меня тоже строитель — машинист автокрана. В 80-е много советских специалистов работало в Улан-Баторе и других городах Монголии. Я, конечно, без дела сидеть не стала и тоже пошла работать, на стройку телерадиостудии. Да и как дома сидеть, когда на одну мужнину зарплату не прожить было. А так по возвращении домой мы кооперативную квартиру купить смогли. Монголия — это, конечно, другой мир, параллельная реальность.

И вот наши специалисты выстроили им эти два квартала таких девятиэтажек панельных, с санузлами и кухнями, — всё как в СССР.

Стали монголов туда из юрт переселять, потом смотрят — а на помойках сантехника горой свалена. Что такое? Пошли разбираться, и выяснилось, что монголы, заезжая в квартиру с ванной и туалетом, своих баранов туда селили. А унитазы с корнем вырывали, чтобы место освободить! Помню, пришла на стройку в первый день, дело в декабре было, смотрю, а у них у всех головы инеем покрыты. Удивилась. Оказалось, они волосы на работе моют — дома ванной-то нет, — потом жиром бараньим головы помажут и идут на холод.

Три года мы там прожили и, вернувшись к развалу Союза, ничего вокруг не узнали. Магазины пустые, есть нечего, шторы в новую квартиру не купить. Работы нет. А тут и дочка заболела. Тромбоцитопения. Не вырабатывались тромбоциты в крови, синяки всё время. В школу ее брать отказались. Оказывается, рядом с их детским садом стоял спецкомбинат, где дезактивировали одежду ликвидаторов Чернобыльской АЭС. Дети заболевали сотнями.

Работать я бы и так уже не смогла — нужно было быть рядом с дочкой, — а тут родители мои в аварию попали. Разбились на мотоцикле — папе ноги перешибло. Пришлось ехать выхаживать. Когда вернулась в Харьков, кое-как устроилась работать сутки через трое на пункт охраны. Я же после заграницы все проверки и медкомиссии прошла, и меня без труда взяли. Эта работа и спасла от голода. До 95-го года я там проработала, потом курсы бухгалтеров окончила и повышения квалификации в строительстве. Непросто было, и тут соседка мне звонит и говорит, что муж ее в Москве фирму открыл и меня туда зовет. Я и поехала. Дочка уже подросла, с мужем мы расстались. Так вышло. Делать было нечего, иначе прокормиться не получилось бы, времена в Украине лихие были.

Прилетела я в Москву, а тут дефолт — 98-й год. Сосед быстро сориентировался и нашел нам стройку в Чкаловской дивизии. Пока там работала, понемногу связями обросла.

В клиентах у меня приличные люди, артисты известные и бизнесмены бывают. Только мне всё равно — кто, мне нужно дело хорошо сделать, чтобы за себя не стыдно было. А то вот бывают такие заказы, как вчера, читайте (показывает СМС): «Приезжайте поскорее, нужно переделать за рукож***ми рабочими. Материалы есть».

Работать с людьми, конечно, непросто: попадались и хамы, и неадекватные. Но я себя уважаю — вещи собрала и ушла. Бывает, много времени тратишь на то, чтобы объяснить клиенту, что он не прав. Потому что я профи — знаю, к примеру, что краску купить лучше эту, потому что она ровно ляжет, а не пятнами, и могу объяснить почему. Вот сейчас столько нового есть, но как хорошего, так и плохого. К примеру, линолеум натуральный из масла льна делают, а дешевый — из нефти, он испарения вредные дает. Иногда клиентов и учить, и успокаивать приходится. На днях звонит мужчина и говорит: «Татьяна, а нельзя ли краску дешевле взять, а то та, что вы советовали, стоит 43 тысячи». «Как так, — спрашиваю, — у вас же всего 43 метра!» Оказывается, он решил, что ему литр на метр нужен, и просто не понял, что метраж комнаты и площадь стен — не одно и то же.

Смотрю иногда на то, что мои коллеги по цеху со своими заказчиками творят. Неужели им не хочется, чтобы им вслед добрые слова говорили? Налепят черт-те что и дальше идут. Меня часто зовут что-то за кем-то переделывать. Я диву даюсь. Приехали как-то к одному чиновнику, там дом в четыре этажа и весь в мелкую трещинку, как старая картина. Я в ужасе хожу по дому и понять не могу, что это со стенами, почему так. Гляжу, в кухне торчит что-то из стены, вроде ленточка, потянула за нее — а вся стена возьми и рухни! Все сбежались. Стоят в пыли, рты открыли. А это рабочие предыдущие на клей ПВА сетку штукатурную к стенам приклеили и поверх зашпаклевали и покрасили. Вот и пришлось человеку весь особняк по второму разу делать.

А ведь сейчас каких только материалов нет — можно даже мебель не выносить, аккуратно всё пленкой закрыл и действуй.

Одеться только нужно удобно, волосы прикрыть косынкой. Но по секрету вам скажу, что в принципе любую краску от тела можно отмыть обычным растительным маслом. Еще мой секрет — в своих наработанных инструментах.

Нужно только знать, с чем дело имеешь, — но для этого я и училась столько, и работаю уже 40 лет. Я вот в доме, где живу, уже почти в половине квартир ремонты людям сделала. А посмотрите, какой у меня сад на балконе! Пока все в карантин ныли, что им делать нечего, я тут джунгли развела и теперь в красоте кофе попиваю.

Я думаю, что я счастливый человек, и ни о чем не жалею. Работы не боюсь и свою профессию люблю. А чем она плоха? Разве я когда-нибудь познакомилась бы с таким количеством интересных людей? И когда мои клиенты рады и отзывы мне хвалебные пишут — это для меня награда выше денег. Не в них ведь счастье!

_{Текст, фото: Наталья Окулова
Корректор/литредактор: Варвара Свешникова}